Культурные коды

После истории с истреблением российских частников из ЧВК (которую, наконец, сквозь зубы стали признавать власти) реанимировался вопрос о легализации самих ЧВК и придании им законного статуса. Проще говоря — о принятии закона о подобной деятельности.

Проблема здесь, видимо, в том, что в России совершенно иная традиция и культура взаимоотношений государства и организованных «лихих людей», чем на Западе, и создавать аналогичные западным структуры в столь непростой сфере — занятие не слишком умное.

Дело здесь вот в чем. В принципе, все страны и более того — цивилизации — сталивались и продолжают сталкиваться с проблемой десоциализированных и деклассированных членов своих обществ, которые вынуждены в борьбе за выживание заниматься узаконенной, но в то же время находящейся на тонкой грани деятельностью.

Генезис европейских «частных военных» восходит к такому явлению, как каперство и наемничество. Каперы — пираты с патентом от одного из европейских монархов, наемники-ландскнехты — примерно то же самое, но на земле. Как говорил герой Мэтта Деймона в фильме «Великая стена»: «Я сражался за Гарольда против данов, спас жизнь одному герцогу и служил ему, пока тот не умер. Воевал под флагами Испании против франков, потом за франков против болонцев, даже за папу Римского». Понятие «предательство» в такой ситуации попросту отсутствовало. И еще один отличительный момент европейских «частников» — они системно не имели своего дома. Это были вооруженные бродяги, чья жизнь была короткой и яркой. В Европе земли уже не было, был создан институт майората — то есть, неделимого наследства, когда умершему феодалу наследовал только один из его сыновей. Найти свой дом можно было только за пределами Европы, поэтому и решили проблему избыточного числа вооруженных «частников» через крестовые походы, когда целью их был не только грабеж, но и захват новой земли, где можно осесть. Из этой затеи в итоге ничего не вышло, но опасный фактор Европа-таки утилизировала, заодно и обогатившись на грабеже.

В России схожая проблема решалась через создание казачества. По сути, исходные данные те же, что в Европе, однако решение принципиально иное. Казаки стали русским фронтиром, раздвигающим границы государства. При этом, несмотря на всю свою лихость и откровенный разбойничий налетный принцип экономической деятельности, они оставались государевыми людьми и никогда не были «частниками» в чистом виде. Сейчас, конечно, это все выродилось в полную карикатуру и карнавал, но сути это не меняет: в России никогда не было вооруженных бродяг «по найму», таковые если и были, то автоматически считались разбойниками с беспощадным их искоренением. Казак — это всегда укорененный на земле человек, несущий воинскую повинность одному-единственному нанимателю — государству в лице монарха. Переход под кого-либо другого был исключен и назывался изменой. Даже в наиболее европеизированном запорожском казачестве, в котором существовали и элементы европейской культуры, смена нанимателя была делом весьма экстраординарным.

Такая специфика сформировала разные культурные коды общения между государством и «частным военным сословием». В России оно становилось частью государственных институтов, другой вопрос, как такой инструмент использовался. В Европе «частник» оставался именно частником, не имеющим никаких, кроме сугубо текущих контрактных, обязанностей перед нанимателем.

У сказанного есть и оборотная сторона: в Европе государство также не имело никаких, кроме сугубо контрактных, обязательств перед наемником. Он не был подданным ничьей короны, да и не стремился к этому. В России частные военные были государевыми подданными, и на них распространялись все права и обязанности государства перед ними. Защита в том числе.

Создать в современной России правовое поле по западному образцу можно. То есть, все, как голосит штатная пропагандистская мерзость, которая сейчас верещит: «Они сами пошли воевать, а потому государство не несет перед ними никакой ответственности». «Мы вас туда не посылали». С точки зрения западного человека — да, как раз такое отношение вполне нормально. Но абсолютно неприемлемо с точки зрения нашей культуры. Парадокс, но самые омерзительные высказывания в адрес погибших частников сейчас можно услышать как раз от тех, кто заходится показной ненавистью в сторону Запада. Вы, ребята, определитесь: если вы считаете Запад нашим врагом, то не ведите себя, как он.

Поэтому закон, если он создаст правовую основу под деятельность ЧВК в западном, сугубо профсоюзном, варианте — у нас он работать не будет. Точнее, будет, но иначе, чем задумывалось. Западные ЧВК — это в первую очередь вненациональные корпорации, а уже во вторую — инструмент государства. Интерес нанимателя может не совпадать, а может и противоречить государственному. И это в порядке вещей — на Западе это работает.

В России создание корпораций (в том числе и военных) опасно. Опасно тем, что создаст еще один элемент нестабильности государства, которое неспособно (в том числе и в силу отсутствия традиций, культуры и исторического опыта) руководить и контролировать корпорации. Достаточно взглянуть на Газпром, который втянул страну в две войны — в интересах России они или как? Решение проблемы ЧВК «по-западному» может создать дополнительный фактор падения устойчивости страны.

Анатолий Несмиян

Прочитать оригинал поста можно здесь.